1 В ДР по недосмотру — 1049 г.
2 Генрих I.
3 Ясно, что речь идет об искаженном написании одного из латиноязычных вариантов имени Русь, но конкретную конъектуру предложить трудно.
4 Епископ Шалона-на-Марне (в Шампани).
5 Речь идет о втором браке Генриха I — с Анной, дочерью киевского князя Ярослава Владимировича, который ниже назван по имени. В русских источниках сведений об этом событии не сохранилось, зато имеются многочисленные свидетельства источников французских. Приведем несколько типичных примеров. В той части «Чудес св. Бенедикта», которая принадлежит перу Рудольфа Пирожника (Radulfus Tortaris) и написана до 1120 г., читаем: «Король Генрих взял себе в супруги дочь короля Руси по имени Анна. Она родила трех сыновей: Филиппа, Роберта и Хуго; из них Роберт умер ребенком, а Хуго стал впоследствии графом Вермандуа» (Mirac. S. Bened. VIII, 24. P. 314). Аналогичная информация содержится в «Деяниях французских королей» Хуго из Флери (после 1114 г.): «Король взял в жены дочь короля Руси Анну, которая родила ему трех сыновей, а именно: Филиппа, Хуго и Роберта» (Hug. г. Franc. Р. 338). И все же, несмотря на относительное обилие сведений, многие вопросы — датировка брака, его мотивы с той и другой стороны и др. — остаются спорными. В «Хронике св. Петра Сансского», приписываемой некоему Кларию (первая четверть XII в.), послами названы другие лица (Готье, епископ Мо, и Гослен из Шони «с другими»: Clar. 1863. Р. 506; 1979. Р. 122; ДР. С. 353 [IV, 4.3.3]), откуда иногда делают вывод, что французских посольств в Киев было два: одно, описанное в «Реймсской глоссе», — со сватовством, другое, упоминаемое (псевдо-)Кларием, — непосредственно за невестой (Bautiers 1985. Р. 549-550). Однако такое заключение не выглядит обязательным. Автора «Реймсской глоссы» интересовали собственно только мощи св. Климента, поэтому из всего посольства он мог упомянуть именно человека, принесшего в Реймс сведения о них — епископа соседнего Шалона. В то же время сансский хронист, конечно, перечисляет не всех членов посольства, что видно из его замечания о «других». Согласно добротно аргументированной и закрепившейся в историографии точке зрения М. Пру (RA Ph. I. P. XV-XXIII), бракосочетание Генриха и Анны состоялось, вероятнее всего, на Пасху или Троицу 1051 г. Под этой датой известие о женитьбе Генриха I значится в «Вандомских анналах» XII в.: «1051. Генрих, король французский, взял в жены рыжую скифянку (Scithicam et Rufam)» (Ann. Vindoc., a. 1051. P. 62; Rufam, вероятно, по недоразумению вместо Rus(s)am). В свете этих данных датировка посольства в «Реймсской глоссе» заслуживает доверия (ср., однако, соображения, изложенные нами в ДР. С. 355-356). О мотивах брака и его политическом фоне см. № 22, примеч. 80.
6 Античный город Херсонес, центр византийских владений в Крыму, известный древнерусским источникам как Корсунь; ныне в черте г. Севастополя.
7 Римский папа Климент I (см. № 11, примеч. 92). Сведения о мощах св. Климента Римского в Херсонесе и на Руси были достаточно широко распространены в средневековой Европе (ср. № 58/1-2 и примеч. 2, 7).
8 Эти сведения содержатся уже в агиографическом сочинении известного франкского историографа Григория Турского «Книга во славу мучеников» (конец VI в.), которое наверняка было известно ученому монаху Одальрику. Однако у Григория ничего не говорится о том, что дело происходит в Херсонесе.
9 Одно из самых невинных искажений имени Ярослава Мудрого во французских и английских источниках — ср., например: Buflesdoc, Malesclodus и проч. (Алексеев 1935. С. 47-48), а также ниже Georgius Scavus.
10 Из хронологических соображений может иметься в виду только папа IV в. Юлий I.
11 Папа Юлий I действительно известен как последовательный борец с арианской ересью, которой тогда, во второй четверти IV в., покровительствовала императорская власть, и защитник св. Афанасия Александрийского, отстаивавшего православие на востоке Римской империи. Однако о пребывании папы в тех краях, тем более в Херсонесе, ничего не известно.
12 Рассказ «Реймсской глоссы» абсолютно уникален и коренным образом противоречит привычным представлениям, согласно которым мощи св. Климента Римского были обретены в Херсонесе в 861 г. одним из будущих славянских первоучителей св. Константином-Кириллом и доставлены им и его братом св. Мефодием в Рим в 868 г. Эти представления основаны на славянских и латинских источниках как IX в., так и позднейшего времени: «Житии Константина Философа» (Жит. Конст. Гл. 8, 17; СНСП. С. 78, 90-91), «Слове на перенесение мощей св. Климента», которое (в его не сохранившемся греческом оригинале) принадлежит, как считается, перу самого Константина (Кирилла) (Лавров 1930. С. 127-139), послании известного римского книжника IX в. Анастасия Библиотекаря Гаудериху, епископу Веллетри (Лавров 1911. С. 140-142) и на так называемой «Итальянской легенде» — сочинении Льва Марсикана, или Остийского (см. о нем № 28), которое представляет собой переработку утраченного аналогичного труда епископа Гаудериха, сделанного на основе латинского перевода Константинова «Слова на перенесение» (Лавров 1911. С. 142-147) (отсюда многочисленные схождения между «Итальянской легендой» и славянским «Словом на перенесение»). Так что же, версия «Реймсской глоссы» представляет собой всего лишь странное недоразумение? Но как оно могло возникнуть? Согласно епископу Роже, он услышал предание о папе Юлии от киевского князя Ярослава Владимировича. Ясно, однако, что в Киеве такое предание никак не могло бы сложиться, хотя, понятно, не было бы ничего удивительного, если бы Ярослав был незнаком с «Житием св. Константина». Остается предполагать, что апокриф о папе Юлии отражал какую-то местную херсонскую традицию. В таком случае вовсе не было бы необходимости думать, что она к первой половине XI в. вытеснила память об обретении мощей св. Константином-Кириллом. Ведь, согласно житийной традиции о св. Клименте Римском, его мощи почитались и до обретения их в 861 г., а на месте, где они покоились (прибрежном острове), была даже воздвигнута церковь, но со временем почитание замерло и оказалось возобновлено только благодаря усилиям св. Константина-Кирилла. Таким образом, херсонское предание могло приписывать папе Юлию I именно первоначальное обретение мощей. От этого оно не становится, конечно, более достоверным. Теоретически допустимо предполагать и какую-то путаницу по вине епископа Роже. Но что с чем он перепутал? Кроме того, Одальрик, побывав в Риме в 1052 г., не мог при своем интересе к св. Клименту Римскому не посетить церкви св. Климента, где пребывали мощи св. Константина-Кирилла. Трудно думать, что и здесь могли забыть о событиях двухсотлетней давности, но почему же тогда, узнав правду, Одальрик предпочел оставить все, как было, в записке о путешествии епископа Роже? Итак, предположение о недоразумении, допущенном епископом Роже, выглядит менее правдоподобным. Вопрос требует дальнейших изысканий.
13 Scavus могло возникнуть только в результате описки из Sclavus — обычной «этимологизирующей» передачи славянских имен на -славь в латинской письменности, что является еще одним доказательством существования более раннего протографа. Роже наверняка знал христианское имя Ярослава — «Георгий», которое воспринималось как «протокольное» и было употребительно в международных переговорах (ср., например, «Димитрий» применительно к Изяславу Ярославичу в Германии и Риме: № 20/2, 21/4). В результате из обычных латинских транскрипций вроде Gerasclavus (так, например, назван в грамоте венгерского короля Ласло I от 1091 г. его зять Ярослав Святополчич: DHA 1. N 88. Р. 268) вполне могла вырасти «расшифровка» Georgius Sclavus.
14 Мощи св. Климента и его ученика св. Фива были действительно привезены из Херсонеса в Киев — только не Ярославом, а его отцом, Владимиром Святым (см. № 11, примеч. 92). По крайней мере в отношении св. Климента по древнерусским источникам известно, что то была в самом деле глава (ПСРЛ 2. Стб. 341).
15 Мощи св. Климента были положены киевским князем Владимиром в Десятинной церкви в Киеве. Латинские рукописные и и п очень легко перепутать, поэтому естественно реконструируется форма протографа Chiou, точно транслитерирующая др.-русск. Кыевъ. Упоминание Киева в «Реймсской глоссе» — второе по древности в латиноязычных памятниках (наряду с известием Адама Бременского: № 22/2) после упоминания Титмаром Мерзебургским (№ 11, примеч. 91, 105).