Поражение на р. Воже было воспринято в Орде как вызов. Получив в Сарае известие о нем, Мамай «разгневажеся зело и взъярися злобою«. Он вновь направил на Рязанское княжество «вборзе, без вести изгоном на Рязанскую землю«1 несколько отрядов, которые еще больше опустошили это княжество. Сам Олег «не приготовился бе и не стал противу их на бой«. Он был вынужден бежать за Оку. «Татарове же приидше и град Переяславль и прочие грады взяша, и огнем пожгоша«. Вероятно, это и явилось главной причиной изменения политики рязанского князя. Он стал искать союза с Литвой и Золотой Ордой, надеясь спасти этим Рязанское княжество от полного разорения2.
В результате сложной политической борьбы к началу решающего столкновения Москвы с Ордой оказалось, что от союза с Москвой отпали Нижегородское и Рязанское княжества. Выжидательную позицию заняли новгородцы и смоляне. Тем не менее большая часть княжеств Северо-Восточной Руси выступала за союз с Москвой, ставшей военным и политическим лидером в борьбе с Золотой Ордой.
В Орде понимали, что успехи Московского княжества в объединении русских земель могут не только подорвать ее господство над русскими землями, но и вообще привести к полной независимости русских княжеств, постоянное ограбление которых составляло экономическую основу существования Орды.
После поражения на Воже Мамай стал готовиться к новому походу на Русь, главной задачей которого было более полное подчинение русских земель. Мамай справедливо считал, что успех большой войны против Руси будет зависеть от возможности одновременного выступления на стороне Орды всех потенциальных соперников Москвы, в первую очередь литовского князя Ягайло, и привлечения на свою сторону рязанского князя. Особенно большое значение Мамай придавал участию в походе на Русь Литвы, где в результате междоусобной борьбы к власти пришел Ягайло, придерживавшийся антирусской ориентации. В этих целях им были приняты дипломатические акции. В одном случае они сводились к угрозам, в другом — к широким обещаниям. «И нача посылати к Литве, к поганому Ягайлу, и ко льстивому сотонщику, дьяволоу советнику, Олгоу Рязанскому, поборникоу Бесерменскому, лоукавому князю…» Посольства Мамая имели успех. Он добился согласия Литвы и Рязани на совместное выступление. Во время переговоров было условлено, что после победы Московское княжество будет разделено3. Рассчитывая в случае поражения Московской Руси на возможности территориальных приобретений путем раздела Московских земель между Литвой и Рязанью, Ягайло пообещал Мамаю выставить значительное войско4. В то же время Ягайло понимал, что основу его войска составляют отряды русских, белорусских и украинских княжеств, входящих в состав Литовско-Русского государства, и что далеко не все подвластные ему русские князья согласны поддерживать его антирусскую политику. Поэтому Ягайло хотя и вышел навстречу золотоордынскому войску Мамая, но действовал осторожно. Особенно смущало его, что на помощь Москве выступили полоцкий и брянский князья, да и смольняне явно не хотели поддерживать Литву.
Мамай мог собрать значительные силы. Ориентировочно численность войска Золотой Орды составляла около 50—60 тыс. человек. Однако такое количество войск, по мнению Мамая, было недостаточным. Стремясь создать перевес в силах, Мамай привлек состоящих в союзе или просто подвластных ему «многих стран татарове«, затем отряды народов Поволжья — «бесерменов» и отряды кавказских народов — армян, черкесов и осетин. Наконец, он прибег к найму пехоты из генуэзских колоний Крыма («фрязей«)5, с которым Орда вела торговлю6.
Во время переговоров между послами Олега Рязанского и Ягайло, которые являлись в Орду с дарами и грамотами, было условлено встретиться всем силам союзников «на реке Оке, на Семенов день» (т.е. 1 сентября)7. В то же время летописи указывают, что Олег Иванович предупредил князя Дмитрия: «поведая [про] Мамаев поход«. Эта запись летописи свидетельствует о колебаниях Олега. Его явно беспокоила перспектива возмездия за уклонение от участия в борьбе с Золотой Ордой.
Столь позднее время встречи войск союзников обусловливалось необходимостью обеспечения конницы Золотой Орды подножным кормом. Кроме того, Мамай рассчитывал использовать созревшие на русских полях урожаи хлебов. Он приказал Орде не заботиться о создании зимних запасов: «не велел хлеба пахать» и быть готовыми использовать русские хлеба8.
Появление передовых отрядов противника было обнаружено пограничными сторожами задолго до того, как князь Олег поставил князя Дмитрия в известность о готовящемся походе Мамая.
Прибывший 23 июня гонец сообщил о появлении Орды «во мнозе силе» на р. Воронеж. Многочисленная конница Мамая расположилась кочевьями, ожидая подхода отрядов наемников с Кавказа и из Крыма и союзной литовской рати. Князь Дмитрий созвал в Москве совет бояр и пригласил на него Владимира Андреевича Серпуховского. Полученные сведения о численности Орды, хотя и были туманны, но все же указывали на серьезную опасность, нависшую над всеми русскими землями. Настораживало также, что золотоордынское войско не было разделено на отряды, действующие на широком фронте на различных направлениях, чтобы ввести противника в заблуждение, а оставалось сосредоточенным на направлении главного удара. Было видно, что Мамай решил нанести князю Дмитрию решающее поражение в одном сражении и таким образом лишить Московское княжество возможности выполнять роль политического лидера, объединяющего русский народ.
Из Москвы князь Дмитрий «разослал по вся князи Русскыя и по воеводы и по вся люди» гонцов с призывом собираться для отпора захватчикам. Этот призыв был направлен в том числе и русским княжествам, которые находились в договорных отношениях с Литвой. Местом сбора была выбрана Коломна, где сосредоточивались запасы продовольствия и фуража. В данном случае князь Дмитрий выступал как великий князь владимирский, являвшийся сюзереном удельных князей. На его призыв, прибыли удельные князья со своими отрядами и бояре с городовыми полками «каждо из своих городов«, а также «приидоша много пешего воиньства, многое множество людие и купци со всех земель и градов«9. Численность, войск, собранных к Коломне, определяется летописцами по-разному. Одни указывают, что князю Дмитрию удалось собрать «всее силы близ двусот тысечь«10. Другие приводят цифру в 300 тыс.11 и даже 400 тыс. человек12. Однако все эти данные явно завышают число собранных, войск.
Более вероятно, что Москва могла выставить до 70 тыс. человек13. Судя по летописным данным, к Москве собрались со своими отрядами князья ярославские, ростовские и белозерские, а также князья Андрей Ольгердович с отрядом псковичей и Дмитрий Ольгердович с отрядом брянцев. По данным Ермолинской летописи, в битве участвовали также князья смоленский, новосильский, оболенский, моложский, стародубский и кашинский14. Никоновская летопись приводит также данные об участии отрядов холмского, мещерского, елецкого, муромского, кемского, устюжского, ярославского и каргопольского князей15. В Ермолинской летописи упоминаются также князья Иван и Федор Тарусские16.
Кроме князей прибыли с городовыми полками воеводы и бояре — владимирские, суздальские, переславльские, ростовские, костромские, муромские, дмитровские, можайские, звенигородские, углицкие, серпуховские17.
Вообще говоря, географию городов и мест, пославших свои силы для участия в походе против Мамая, восстановить нелегко, поскольку в разных источниках приводятся различные и даже противоречивые данные. Однако эти данные свидетельствуют о широком представительстве русских земель. Среди убитых в «Задонщине» перечисляются бояре московские, новгородские, нижегородские, белозерские, серпуховские, ростовские, переславские, можайские, костромские, владимирские, суздальские, дмитровские, звенигородские, углицкие и «30 панов литовских«18.
Обращает внимание указание летописей на широкое участие «черных», т.е. простых, людей и «молодых людей» — ремесленников. Именно они и составляли главную силу войска.
Из приведенных данных видно, что впервые Русь выставляла такое количество войск. Летописец отметил: «От начала бо такова сила не бывала князей Русских, яко же в се время«19. Не прислали своих полков Тверское, Рязанское и Смоленское княжества, что составило почти треть всех сил Северо-Восточной Руси. «Видения ради, аще что случится«, князь Дмитрий пригласил 10 купцов-сурожан20.
Расположив войско у Красивой Мечи, Мамай послал в Москву своих послов. Их официальной миссией было предъявление ультиматума князю Дмитрию об уплате «ордынского выхода» (дани) в размере, значительно превышающем ежегодные взносы. Мамай требовал платить дань, «как было при цесари Чжанибеке, а не по своему докончанью» (договору)21. Главной же задачей послов было собирание данных о военных приготовлениях Москвы. Князь Дмитрий соглашался на уплату дани на основе подушного обложения. Однако послы Мамая настаивали на своем. Переговоры были прекращены.
Стремясь предотвратить столкновение с Ордой, Дмитрий Иванович направил вслед за отъехавшими послами Мамая боярина 3. Тютчева и с ним «злата и сребра многа«. Хотя дары и были приняты в ханской ставке, Тютчеву там подтвердили требование о выплате дани в увеличенном размере. Стало ясно, что столкновение неизбежно.
Для сбора сведений о численности войск Мамая Дмитрий Иванович направил сторожевой отряд, в который вошли Василии Тупик, Родион Ржевский и Андрей Волосатый и около 70 человек детей боярских, «крепких и мужественных на сие«. Отряду поручалось собрать полные сведения о золотоордынском войске и, главное, «добыть языка».
Отряд Тупика направился к Дону в районе его притоков — рек Быстрой и Тихой Сосны, где кочевали монголо-татары. Долгое отсутствие сведепий от этого отряда заставило направить вторую сторожу, куда вошли Климент Полетин, Иван Святославич, Григорий Судок и с ними 33 «крепких юношей». На пути к Дону они встретили возвращающегося к Москве Тупика, который вел за собой долгожданного «языка». На допросе пленный ханский вельможа сообщил, что Мамай идет на Русь, но ждет осени, чтобы соединиться с литовским войском. В то же время он ничего не сообщил о возможности присоединения к Мамаю рязанского войска.
Получив необходимые сведения, князь Дмитрий определил время выхода войск из Москвы и сосредоточения их в Коломне. Он стремился возможно быстрее занять оба берега реки Оки.
автор статьи Л.Г. Бескровный
1 Приселков М.Д. Указ. соч., с. 416.
2 Там же.
3 ПСРЛ. Пг., 1921, т. XXIV, с. 143.
4 Там же.
5 Советники Мамая говорили ему: «Орда твоя оскудела и сила твоя изнемогла; но имаши богатства и имения без числа много, да и наимствовав Фрязы, Черкасы и Ясы и другия к сим, да воинства собреши много и отмстиши кровь князей своих» (Там же, т. XI, с. 46).
6 Согласно летописным данным, силы Мамая были более значительными: по одним сведениям, Мамай «обрете свою силу в 300 тыс. и 30 человек»; по другим — эта цифра выражалась в 400 тыс. человек (Шамбинаго С.К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, с. 35). В Устюжском же летописпом своде приводится цифра в 900 тыс. человек (Устюжский летоппспый свод. М.; Л., 1950, с. 58). Во всяком случае, почти все летописи указывают на значительное превосходство сил Золотой Орды.
7 ПСРЛ. СПб., 1910, т. XXIII (Ермолинская летопись), с. 125.
8 Там же, т. XV (Тверская летопись), с. 440.
9 Там же, т. XI, с. 56.
10 Там же. СПб., 1910, т. XX, ч. 1 (Львовская летопись), с. 200—201; М.; Л., 1949, т. XXV (Московский летописный свод конца XV в.), с. 202.
11 Там же, т. VIII, с. 35.
12 Там же, т. XI, с. 59.
13 Там же. М., 1968, т. XXXI (Мазуринский летописец), с, 89.
14 Там же, т. XXIII, с. 125-126.
15 Там же, т. XI, с. 49—52.
16 Там же, т. XXIII, с. 126.
17 Шцмбинаго С.К. Указ. соч., с. 35.
18 Повести о Куликовской битве. М., 1959, с. 106.
19 ПСРЛ, т. XXV, с. 202.
20 Это были: Василий Капица, Сидор Елфирьев, Козьма Ковера (Ховрин), Константин Волк, Симеон Онтонов, Михаил Сираев, Тимофей Весяков, Дмитрий Черный, Иван Ших и Дементий Саларев (Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1965, т. V. с. 143; Шамбинаго С.К. Указ. соч., с. 16).
21 ПСРЛ, т. XXV, с. 202.