Из былины «Илья и Соловей»
…Прямоезжая дорожка заколодела, Заколодела дорожка, замуравела. Да по той ли дорожке прямоезжей И пехотой никто не захаживал, На добром коне не проезживал. Как у той ли у грязи у черныя, Как у той ли у березы у покляпыя, Да у той ли у речки у Смородины, У того ль креста у Леванидова, Сидит Соловей-разбойник во сыром дубу, Сидит Соловей-разбойник, Одихмантьев сын. Как засвищет Соловей по-соловьему, Закричит, злодей-разбойник, по-звериному, И от того ли от посвисту соловьего, От того ли от покрику звериного То все травушки-муравы уплетаются, Все лазоревы цветочки осыпаются, Темны лесушки к земле все приклоняются,
А что есть людей, то все мертвы лежат.
Соловей-разбойник — чудовище баснословных времен. Его крику-посвисту не убоялся один только Илья Муромец: одолел Соловья и погубил все его разбойное семейство. Привез Илья добычу в Киев-град, и князь Владимир пожелал услышать голос Соловья. Однако и он с княгиней, и весь двор едва не померли от этого невообразимого вопля, так что Илья размахнулся со всего плеча и снес Соловью голову.
В этом образе народная фантазия олицетворяла демона бурной, грозной тучи. Имя Соловья дано на основании древнейшего уподобления свиста бури громозвучному пению этой птицы.
У моряков до сих пор существует поверье, что свистом можно накликать бурю, подобно тому, как призывается она звоном колоколов и резким криком хищных птиц; при стихающем попутном ветре моряки парусных судов начинали дружно свистеть, вызывая ветер.
О водяном рассказывают наши крестьяне, что он не любит, когда беспокоят его сон свистом, и опрокидывает за то лодку, а пловца увлекает на дно реки. Свистать в жилой избе почитается дурною приметою… Одно из самых обыкновенных олицетворений дующих ветров было представление их хищными птицами; вот почему дети Соловья-разбойника оборачиваются, по свидетельству былины, воронами с железными клювами.
Эпитет «разбойник» объясняется разрушительными свойствами бури и тем стародавним воззрением, которое с олицетворениями туч соединяло разбойничий, воровской характер. Закрытие тучами и зимними туманами небесных светил называлось на старинном поэтическом языке похищением золота; в подвалах Соловья-разбойника лежала несчетная золотая казна; точно так в летней засухе и в отсутствии дождей зимою видели похищение живой воды и урожаев.
Демонические силы грабят сокровища солнечных лучей, угоняют дождевых коров и скрывают свою добычу в неприступных скалах. Этот хищнический характер облачных демонов привел к тому, что вместо великанов и змеев, с которыми сражаются богатыри в древнейших сказаниях, — в позднейших и подновленных выводятся на сцену воры и разбойники.
(По А. Афанасьеву)
Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
«Русские легенды и предания»