Игорь, князь северский, завидуя чести, полученной Святославом, возвратясь в Новгород, недолго медля, собрал войска и призвал из Трубчевска брата Всеволода, из Рыльска сыновца Святослава Ольговича, из Путимля сына Владимира и у Ярослава Всеволодича черниговского выпросил в помочь войско с Олстином Олешичем, внуком Прохоровым. И пошел из Новаграда апреля 13 дня, идучи тихо, сжидаяся с войски, а паче видя, что кони были тучны, берег, чтоб не сделать оных без ног. И тако продолжал путь свой к Донцу. На вечер же маиа 1-го дня увидели затмение солнечное, которго осталась часть, яко луна трех дней. В рогах его яко угль горясчий был, и звезды были видимы, и в очах было зелено. И сказал вельможам своим: «Видите ли сие?». Они же, ужасшись, опустили головы и сказали ему: «Сие знамение не на добро есть». На что им Игорь отвечал: «Тайны Божия неисповедимы, и никто знать его определения может, он бо Творец есть мира, солнца и знамения сего, яко же и нас всех, что хочет, то и творит, добро или зло. Мы определения его пременить не можем. Не весте ли, яко без знамения кого хочет наказует, и знамения такия многократно никакого зла не приносят. И кто ведает, для нас или для других кого сие, понеже оно видимо есть во всех землях и народах». И то сказав, перешел Донец, пошел к реке Осколу и тут ожидал брата Всеволода 2 дни, которой шел из Курска другим путем, и совокупясь, пришли к реке Салнице. Тут приехали к ним скоуеди1. Тогда посланные наперед для взятья языков, приехав, сказали, что видели половцов ездясчих в доспехах. Того ради советовали некоторые возвратиться, представляя, что половцы, видимо, весть имея, приготовились, и может их быть великое множество. А воеводы разсуждали: «Возврасчаться в стыд великий, которое тяжчае, нежели смерть, но лучше, положась на волю Божию, итти на них». Тако согласясь, пошли к ним чрез всю ночь и наутрие в пяток, около обеда, увидели половцов в собрании, которые, убирая станы своя отступили назад далее, а руские стояли за рекою Суурли и устроили войска свои на шесть полков: Игорев полк в середине, направе брат его Всеволод, налеве сыновец их Святослав, напереди сын Игорев Владимир с двемя полками, а Ярославль полк с Олстином и коуеди назади, дабы могли помогать, где будут ослабевать. Стрельцов же, собрав, учинили третий полк впереди. Тако устроив Игорь полки своя и видя их печальных, созвал князей и воевод, говорил им: «Мы сюда пришли, желая сыскать неприятелей, которых ныне видим пред нами, но дивлюся вельми, что вижу многих печальных и прежде времяни ослабеваюсчих. Того ради надобно разсудить, что здесь нуждно вооружиться крепко на брань, и положась на Бога, с честию умереть или победить. Если же кому не мило биться, то лучше оному отойти, и других не смусчать, на что есть время. А я не могу уже со стыдом бежать, но предаюся в волю Божию». И велел оное во все войско обявить. И хотя многие желали бы от объявшего их страха возвратиться, но за стыд никто себя не явил. И того ж дня пришел к реке Суурли. Тут встретили их стрельцы от полков половецких и, пустя по стреле, побежали вспять. Воеводы же, видя их побежавших, не веря им в том, но видя их войско великое и что сами далеко за реки зашли, говорили, чтобы за ними не гнать. Но молодые князи, не слушая совета старых, желаюсче честь прежде времяни приобрести, не ведая, что к тому многое искуство потребно, Святослав Ольгович и Владимир Игоревич, да с ними Олстин, воевода черниговский, не взяв повеления от старших, пошли за реку к половцам. Что Игорь видя, пошел за ними помалу, не распусчая полков, а половцы отступили от реки за гору. Передние ж, напав на половцов, предних разбили, несколько побили и в плен брали. Дошедши же до станов половецких, много полона побрали, и ночью некоторых привели к полкам Игоревым, а сами с полками, не возвратясь, остановились на том месте. Игорь, слыша, что половцев множество в собрании, посылал к ним, чтобы шли назад, но они сказали, что их кони утомились, надобно отдохнуть. Игорь, созвав князей и воевод, говорил: «Ныне довольно видим на неприятелей наших победу, а нашу честь, от Бога данную, сохраненну; видим же половцов множество, собравшееся на нас, не можем противо их стать. Того ради пойдем прочь чрез всю ночь и оставим назади на лучших конях». Святослав же Ольгович, по принуждению к полкам возвратяся, говорил стрыем своим, что он далеко гонялся за половцами и, коней утомя, не может за ними поспеть, если сейчас идти. Которому и Всеволод согласовал, хотя протчие все советовали отступать, дабы дойти до реки. Но послушав Святослава, дал оным отдохнуть, а пошли уже пред днем все, совокупясь, к Донцу. Поутру рано половцы со всею силою напали на чистом поле на полки Игоревы и объехали кругом. Тогда многие начали на Игоря нарекать, что завел их в пустыню погубить, что ему весьма прискорбно слышать было. И говорил им: «Шли ведаючи на неприятеля, не исча несчастия, но кто о том мог ведать, чтоб такое множество половцов собраться могли, что Кончаки Казибаирович и Тускобич к ним пришли. Ныне же нет иной надежды, кроме Бога и своих рук. Нарекание же на меня есть безумно, которым не токмо себе не поможете, но паче, смутя войско, вред и погибель учините. Того ради нуждно стать всем единодушно». И разсудя, что на конех биться не можно, все спешась шли, надеяся к Донцу дойти, ибо князи хотя могли коньми уйти, но Игорь сказал: «Я не могу разлучиться, но со всеми обсче добро или зло мне приключится, ибо если я уйду с воеводы, то простых воинов конечно предам в руки иноплеменником. Тогда какой ответ дам пред Богом, но большую во веки казнь, нежели смерть, прииму». И тако шли совокупно неколико времяни. Но Божиим гневом ранили Игоря в левую руку так тяжко, что он не мог ею владеть. Сие большую печаль и уныние в войске учинило. И тот день весь, бився крепко, шли до вечера. Многие от руских побиты были, ибо поганые, наскакивая, стрелы, яко град, пусчали, а немало саблями и копиями, въезжая, убивали. Хотя и их много оставалось, но им от великаго множества был упадок не виден. Також чрез всю ночь суботную шли и бились. В неделю же на разсвете смялся полк коуев и побежали. Игорь тогда ехал на коне и поскакал к ним, чтоб их возвратить. Но видя их отдалившихся, хотел назад возвратиться, скинул с себя для тягости шелом и скакал. Но половцы, усмотря, что от полков к нему никто не идет, бросясь, ъехали его за перестрел от полку его и взяли жива. Тогда Всеволод, брат его, немало мужества показал, но не мог никоей помочи брату своему учинить и вельми опечаляся, говоря, что лучше мне умереть, нежели брата в плене оставить, бился с нечестивыми, идя подле озера так долго, как уже ни единыя стрелы ему не осталось и копие переломилось. Тогда половцы, видя главнаго предводителя в руках своих, жестоко напали, стреляя из тмочисленных луков и самострелов. Таже с копьи и сабли, въехав в утомленные полки руские, многих порубили, а достальных с князи разобрали по рукам более 5000. Так кончися сей несчасливый бой во вторую неделю Пасхи, и бысть печаль и плачь в Руской, паче же Северской, земли. Потом половцы разделили князей: Игоря взяли Торгов воевода Гилбук, Всеволода — Роман князь, Святослава Ольговича — Елдучок Барчевич, Владимира — Куптивул Шекчевич. Но Кончак, видя Игоря раненаго, взял его на свои поруки. Протчих же всех воевод и простых воинов руских разделили в разные роды. И неможно было никому уйти, понеже отвсюду были объеханы. Токмо 215 человек руских, пробився сквозь половцов в последнее нападение, пришли в Русь. А коуев хотя и много ушло, но мало спаслося, ибо множество их в мори потонули.
В то время Святослав Всеволодич пошел в Корачев и, собрав войска верховых земель, хотел идти паки на половцов. И как пришел к Новугородку, услыша, что Игорь с братиею, не объявя ему, пошел, не похвалил им того, что от него помосчи не просили. И оттуду идучи на низ по Десне в лодиях к Чернигову, тогда прибежав Беловод, возвестил ему несчастие Игорево и всех полков руских. Святослав, слыша, горько плакал о сей погибели, говоря: «О любимые братия и воини руские! Бог мне дал половцев довольно победить и в страх привести, но вы невоздержною младостию своею посрамили все победы руския, ободрили боясчихся нас нечестивых, и отворили им врата в Рускую землю. О, младость неразсудная! Мнят бо и надеются единой своей храбрости, еже они под предводительством старейших и искуснейших видели, не мня, что к тому много разума и искуства в военных делах потребно, ибо не столько сила, сколько смысл искусных неприатели побеждает. Но ныне тако уже учинилось, в том буди воля Божия». Вельми же сожалел паче всех о Игоре, братаниче своем, котораго паче роднаго брата любил.
Половцы, возгордяся сею небывалою победою, прислали к Святославу купцов руских с объявлением, чтоб князи руские шли к ним выручать братьев своих, или они по достальных придут. При том прислали роспись, колико за кого окупа прислать, положа цену несносную. И хотя Святослав Игоря хотел выкупить, но половцы его не отдавали прежде, как все молодшие князи и воеводы заплачены будут. Токмо Ярослав, имея много приателей в половцах, собирая половецких пленников, оными своих черниговских, також и княгиня Всеволодова, многих выменяли.
Князи руские, получа ведомость о таком великом несчастии, все сожалели, паче же в Северской земле по всем градом был плач неутешимый. Князь великий Святослав послал по всех князей и сынов своих, чтоб собрались с войски к Киеву, и немедля сына своего Ольга отправил в Северскую землю, велел ему стать с войски в Посемье [подле реки Семи], ибо тамо от страха люди пришли в смятение, бояся половцов, чтоб, пришед на них, яко безглавных, вконец не разорили, и городов не побрали, ще хотя людей есче довольно могло быть, но распоряжать кому не было. Потом послал к Давиду в Смоленск, объявя ему о сем, и что они прежде согласились было идти на половцов и все лето быть около Донца, но ныне нуждно своих земаіь охранять, чтоб для того с войски прийти не умедлил. По которому Давид немедленно пришат по Днепру в лодиях. И другие войска, собрався, стали у Триполя, а Ярослав совокупя черниговские войска, стал по Десне, поставя стражи к степи.
Половцы, победя Игоря с братиею, совокупили всех своих родов войска на Рускую землю, но Божиим милосердием учинилась в них распря. Кончак говорил идти на Киевскую область, отмстить кровь побитых та многих князей половецких, а паче князя Боняка, а Кзя князь советовал идти в Северскую землю, представляя, что «тамо ни войск, ни воевод нет, остались токмо жены и дети, где нам пленников довольно готово». И тако разделяся, пошли Кончак к Переяславлю. И пришед, оступя град, бились весь день. Владимир, выехав из града, напал на них и, многих порубя, загнался в середину полков их, но с ним людей было мало, ибо, не осмотрясь, разделились в бою натрое. Половцы, видя Владимира малолюдна, объехали кругом. Из града же, видя, что князь их оступлен бьется крепко, выбежав, напали на половцов, яко звери лютии, билися за князя своего. Владимир же, погубя коня, бился пешком. И едва Бог помог, вышедшие из града смяли половцов и дошли до князя, вельми уже истомленнаго и тяжко тремя копии раненаго, взяв его на коня, свезли во град. На сем бою половцев весьма много побито, и принуждены они отступить от града за день езды, где ожидали к себе есче войск.
Владимир, опасаясь паки от половцов нападения, второе послал ко Святославу просить о помосчи, чтоб не отдать Переяславля в руки поганых. Святослав тотчас послал к Давиду, которой со смольяны стоял у Триполя, чтоб пошел к Переяславлю. Но смольяне стали советы народные делать и сказали: «Мы пошли только до Киева. И если бы пришел сюда неприятель, то бы мы билися, а дале неприятеля искать не можем, понеже мы, и так далече идучи, устали и всем издержались». Святослав же с Рюриком и другими полками перешли за Днепр и пошли противо половцев, а Давид возвратился в Смоленск. Половцы, услышав, что Святослав и Рюрик идут, отступили прочь и пошли к Римову. Римовцы же, укрепяся, мужественно оборонялись, но два городничие, собрав людей, вышли из града2 и, бияся, перешли за болото и тако снаслися. Половцы, видя, что часть немала войска из града ушли, жестоко стали приступать. И хотя много своих потеряли, но множеством град взяли, людей пленили и потом оной, ограбя, сожгли, и возвратились в свои жилисча, не столько руских пленя, сколько своих потеряли. Також и князи, оставя Владимира в тяжких ранах, весьма о нем скорбя, возвратились.
С другую сторону Кзя, князь половецкий, с великим войском пошел к Путимлю, и многия волости пожег, и, к Путимлю жестоко приступая, острог сжег. И потерял много людей, а паче знатных, не взяв града, отступил и послал в Посемье 5000 тамо жечь и разорять. Но Олег Святославич с воеводою Тудором, которой во многих боях храбростию и разумом прославился, учинили со оными бой об реку. Тудор же, умысля их обмануть, хотя войска гораздо меньше имели и могли чрез реку не пустить, стали отступать, а половцы смело на них наступали. Тудор же, вшед в лес меж болота, разделился: Ольга с половиною оставил нротиво половцов, а сам, обошед, сзади напал. И так их, смявши, порубил, что едва 100 их назад возвратилось, ибо их более 2000 побито, а с 500 знатных и подлых пленено. Сын же и зять князя Кзи побиты. Гзя, о том уведав, с великою злобою и горестию возвратился. Тако половцам обоюду равная удача была, и один пред другим не мог похвалиться, разве большею потерею своих.
Игорь Святославич, будучи в плене во всяком довольствии содержан, и никакой ему обиды и досады половцы не делали, токмо крепко стерегли, приставя к нему 15 человек и 5 знатных отцов сыновей, которые давали ему волю ездить куда хотел и, почитая, его слушали, куда кого посылал. Он же привел к себе попа и несколько одежд для себя и служителей, якоже довольство от запасов и денег для нужд. Не ведая о себе Божия промысла, чаял долго у них пробыть и, хотя у оных большую ласку приобрести, многих богато дарил, не мог бо окупа заплатить, понеже за него просили 2000, за протчих князей по 1000, а за воевод по 200 и по сту гривен. Но Божиим милосердием сыскался един муж, родом половчин, имянем Лавер, которой, пришед ко Игорю, говорил, если он хочет в дом ехать, обесчаваяся ему здрава проводить. Но Игорь, не смея ему поверить, сказал, что он охоты к тому не имеет и не хочет своим порукам неверным быть, говоря ему: «Я, не хотя чести моей потерять, с бою имея возможность уйти, не бежал и ныне безчестным путем идти не хочу». С ним же был конюший его и сын тысяцкаго. Те услыша о сем и разсмотря довольно состояние человека того, что был муж твердый, но оскорблен от некоторых половцев, мать же была его руская из области Игоревы, те понуждали Игоря идти, но он, не приняв их совета, запретил более о том говорить. Тысецкаго сын, уведав от жены князя Туглиа, с которою любовь имел, что половцы положили, если им в войне не удастся, Игоря убить, что он сказал конюшему. И тотчас оба, паки пришед к Игорю, говорили ему: «Почто, княже, не соглашаешься с мужем сим, или ждешь как половцы с войны возвратятся, которые, если им не удастся, положили тебя убить. Тогда что твоя гордость и славолюбие может, но паче погубиши жизнь со славою». Сим ужасшися, Игорь советовал с ними, как то учинить. Но тогда было ему учинить неудобно, однако ж велел им онаго Лавра довольно уверить. По малом времяни, разсудя Игорь за удобно и согласясь с Лавром и своими, учинил пир, на котором приставников подчивал довольно медом и дарил. И как оные довольно пьяни были, на заходе солнца послал конюшего по Лавра. И как оной пришел, сказал ему, чтоб он по заходе солнца за Донцом приготовил коней. Лавер же рад сему быв, тотчас взяв коней с седлами, стал у реки. Конюшей, пришед, сказал Игорю, что кони готовы. Он же, встав с трепетом, бояся, чтоб его не поймали, и призвав других своих служителей, велел пред шатром своим играть и пить. И вышед вон, видя, что приставники все с его служители играли и веселились, думая, что Игорь уже спит. Он же, не говоря им ничего, пошел к реке, оную перебрел. И седши на кони, поехали сквозь жилисча половецкия сам пят. И ту ночь, миновав все их обиталисча, поехали чрез степь, и ехали 11 дней до рускаго города, оттуда пошел в свой Новград и, не доехав [меньше полуднисча] верст за 20, споткнулся конь под Игорем и ногу ему так повредил, что он не мог на коня сесть, принужден в селе святаго Михаила остановиться и ночевать. В тот час прибежал в Новград крестьянин того села и сказал княгине, что Игорь приехал. И хотя долго тому не верили, но княгиня, не могши более терпеть, тотчас вседши на кони, поехала к нему. Граждане, слыша то, все обрадовались и за княгинею поехали. Множество же, не имея близко коней, пеши пошли. Княгиня пришед, так друг другу обрадовались, что обнявся плакали, и говорить от радости и слез ничего не могли, и едва могли престать от слез. Игорь, целовав всех вельмож своих, немедля поехал во град. Люди же с женами и детьми все вышли в стретение его и так многолюдно, что во граде разве кто крайней немосчи ради остался. И была в Новеграде и по всей Северской земли радость неописанная. Радовалися же немало и во всей Руской земле, зане сей князь своего ради постоянства и тихости любим у всех был.
По прибытии своем Игорь немедленно послал ко всем князем, а паче к Ярославу и Святославу, объявить о себе и благодарить за учиненное охранение земель его. Потом, не могши оставить половцев без отмсчения и чтоб пленных выручить, положил намерение, выпрося у других помосчь, паки на них идти. И едва мог от своего труда и болезни отдохнуть, поехал сам в Чернигов к Ярославу просить у него помочи. Которой, с радостию и любовию его приняв, обесчал довольное войско в помочь ему дать. Потом поехал в Киев ко Святославу и в Белград к Рюрику. Оные вельми ему обрадовались и обесчали все как возможно ему помочь учинить и сами намерялись идти со всеми их войски. И тако Игорь с надеждою возвратился в свой Новград. Лавра же учинил вельможею, и крестя его, выдал за него дочь тысецкого Рагуила, и многим имением наградил, котораго дети ныне суть вельможами в Северской земли.