(перевод)
I
Отправимся, братия, в северную страну, которую древний Ной по жребию отдал Иафету, от него приняла начало славная наша Русь. Взойдем на горы киевские и первую славу споем киевскому певцу,
вещему Бояну.
II
Тот вещий Боян возлагал золотые персты на живые струны и славил русских князей: первого князя Рюрика, Игоря Рюриковича, Святослава Ярославича, Ярослава Владимировича, песнями их восхваляя
и перебором гуслей.
III
Так и я воспою русского государя князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, мужество их и отвагу в битве за землю Русскую
и за христианскую веру.
IV
Князь великий Дмитрий Иванович и брат его, князь Владимир Андреевич поострили сердца свои мужеством, стали силою крепкою в память славного прадеда, князя Владимира Киевского,
русского царя.
V
Жаворонок птица, летних дней утеха, взвейся под синие облака, воспой звонкую славу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его Владимиру Андреевичу. Они поднялись как соколы с Русской земли
на поля половецкие.
VI
Кони ржут в Москве, бубны бьют в Коломне, трубы трубят в Серпухове, слава звенит по всей Русской земле, дивно стяги стоят у Дона Великого, развеваются хоругви расшитые,
блестят панцири золоченые.
VII
Звонят колокола вечевые в Великом Новгороде, печально стоят новгородцы возле Святой Софии, жалуются друг другу: «Уже нам, братия, не поспеть на подмогу
к великому князю Дмитрию Ивановичу».
VIII
То не орлы слетелись с северной стороны, то съехались князи русские к великому князю Дмитрию и говорили ему: «Господин князь великий! Уже татары поганые топчут наши поля, наши вотчины отнимают, стоят между Днепром и Доном на речке на Мече. Пойдем, господине, за быструю реку Дон, славы себе добудем, старым — рассказы,
а молодым — память».
IX
И сказал великий князь Дмитрий Иванович братьям своим русским князьям: «Братья мои милые, русские князья, из одного гнезда князя Ивана Даниловича! Никто до этой поры обиды нам не чинил — ни сокол, ни ястреб, ни белый кречет,
ни пес поганый Мамай!»
X
Воспой, соловей, двух братьев, двух сыновей Ольгерда — Андрея Полоцкого, Дмитрия Брянского. Их сторожевые полки рождены на щите, спеленуты под трубами, выращены под шлемами, с конца копья вскормлены, с острого меча вспоены
в Литовской земле.
XI
И говорит Андрей своему брату Дмитрию: «Мы с тобою, брат, дети Ольгерда, внуки Гедимина, правнуки Скольдимера. Сядем, брат, на быстрых коней, зачерпнем своими шлемами воды из быстрого Дона,
испытаем мечи булатные!»
XII
И говорит ему Дмитрий: «Слышишь, как стук стучит, слышишь, как гром гремит в славном граде Москве? Это не стук стучит и не гром гремит — стучит великое войско князя Дмитрия Ивановича, это гремят удальцы золочеными шлемами, красными щитами. Седлай, брат Андрей, быстрых своих коней, а мои уже наготове
оседланные стоят».
XIII
Поднялись ветры с моря, принесли огромную тучу к устью Днепра и на Русскую землю. Из тучи вышли кровавые облака, ударили из облаков огненные молнии. Быть стуку и грому между Днепром и Доном,
монголы идут на Русскую землю!
XIV
Серые волки воют. То не серые волки воют, а пришли татары поганые, хотят с войною пройти всю землю Русскую. Не гуси подняли крик и не лебеди плещут крыльями — это поганый Мамай
войско привел на Русь.
XV
Птицы небесные уносятся под синие облака, вороны кричат, галки переговариваются, орлы клекочут, волки грозно воют, лисицы часто лают, предвещают русским победу и так говорят: «О, Русская земля! Как управлял тобой некогда царь Соломон, так будет править тобой князь великий Дмитрий Иванович! А соколы и кречеты и белозерские ястребы
звонят в золотые колокольцы».
XVI
Что за стук стучит, что за гром гремит рано перед зарей? То не стук стучит и не гром гремит — князь Владимир Андреевич ведет к быстрому Дону сторожевые полки и так говорит: «Господин князь Дмитрий! Собери свою силу, наступают татары поганьте, топчут нашп поля,
отнимают отцовские земля!»
XVII
И вступил князь великий Дмитрий Иванович в свое золотое стремя, сел на быстрого коня, взял копье в правую руку. Солнце ему на востоке ясно светит и путь показывает, святые Борис и Глеб
молятся за сродников своих.
XVIII
Тогда белозерские ястребы, быстрые соколы, кречеты перелетели реку и напали за Доном на гусей и на лебедей. Ударили каленые копья, булатные мечи, легкие топоры по московским щитам, по немецким шлемам, по татарским кольчугам. Тогда поля костями засеяли
и кровью полили.
XIX
Заплакали воды рек, понесли недобрые вести в далекие земли — за Волгу, к Железным Воротам, к Риму и к черемисам, к чехам, к полякам, на Устюг, к поганым татарам за холодным северным морем. Вот бы тогда и старому
взять да помолодеть!
XX
Храбрый Пересвет поскакивает на вещем своем коне, свистом поля загораживает, а сам говорит: «Лучше от собственных мечей нам погибель принять,
чем жить в татарском плену!»
XXI
И говорит Ослябя брату своему Пересвету: «Вижу, брат, на сердце твоем тяжкие раны, падет твоя голова на сырую землю, и сын мой любимый, Яков, падет на белый ковыль». Слышишь, брат: пастухи не кличут, трубы не трубят, а часто кукушки кукуют, и часто вороны кричат,
опускаясь на трупы.
XXII
Не туры рыкают на поле Куликовом, на речке Непрядве, стонут посеченные татарами дружины великих князей и сановных бояр, князя Федора Романовича Белозерского и сына его князя Ивана, Микула Васильевич, Федор Мемко, Иван Сано, Михаил Бренко, Яков, сын Осляби,
чернец Пересвет и иная дружина.
XXIII
Горько заплакали жены боярыни по своим государям в стольном городе Москве. Микулина жена Мария плакала и причитала: «Дон, Дон, быстрый Дон, ты прошел половецкую землю, пробил берега каленые, принеси моего господина Микулу Васильевича!» Иванова жена Федосья плакала и причитала: «Нет уже нашей славы
в стольном городе Москве!»
XXIV
Не одна мать сына потеряла, жены боярыни мужей своих и государей потеряли и говорили друг другу: «Уже, сестрицы наши, мужей наших на свете нету, в поле у быстрого Дона сложили буйные головы за Русскую землю, за святые церкви, за православную веру со славными богатырями,
с мужественными сынами!»